Политолог напомнил, что 30 и 31 мая прозвучали заявления министра обороны Азербайджана Закира Гасанова.

“Сначала во время служебного совещания он заявил о готовности всего личного состава национальной азербайджанской армии “нанести сокрушительный удар по противнику на всех направлениях”, а на следующий день констатировал, что Баку воспользуется правом применения силы “для освобождения оккупированных территорий». Министр сравнил гипотетические меры на карабахском направлении с событиями “четырехдневной войны”» 2016 года, заключив, что в будущем все будет намного более жестко и эффективно”, – пояснил он.

Эксперт отметил, что ответ из Еревана поступил немедленно.

“Пресс-секретарь министерства обороны Армении Шушан Степанян расценила заявления Гасанова, как саморазоблачение, фактическое признание в ответственности Баку за военную эскалацию четырехлетней давности. Она призвала Азербайджан смириться с существующим статус-кво, а также заявила, что армянские вооруженные силы в случае угрозы, выполнят свой долг”, – пишет он.

По его словам, отвечая на этот вопрос, следует принимать в расчет несколько соображений.

“Во-первых, азербайджанские вооруженные силы недавно завершили военные учения. Помимо решения вполне конкретных практических задач этот смотр мощи национальной армии имеет символическое значение. Утрата Карабаха стала главной национальной травмой Азербайджана. И упоминание армии, как главного инструмента решения конфликта не случайно. Не секрет, что Баку чаще прибегает к военной риторике. Но не потому, что у противоположной стороны больше или меньше миролюбия, а потому, что считает себя силой, потерпевшей поражение, и потому готовой к реваншу”, – пояснил он.

Но, как утверждает политолог, делать знак равенства между риторикой и реальными действиями нельзя, какие бы опасные признаки нарушения перемирия мы бы ни наблюдали вдоль “линии соприкосновения” сторон в Нагорном Карабахе или вдоль армяно-азербайджанской границы.

 “Жесткая риторика в то же самое время – это не просто сотрясание воздуха, было бы неверно столь упрощенно определять ее. Она нужна, как инструмент давления на оппонента в ходе переговоров, а также и на посредников из Минской группы ОБСЕ. В Баку прекрасно понимают и влияние различных “мозговых центров” на принятие решений, особенно в странах Запада. Во многих из них сильны представления о том, что если мирного урегулирования не достичь “здесь и сейчас”, то реальной альтернативой будет война. В действительности же ситуация “ни мира-ни войны” может длится годами, а жесткая риторика в таком случае становится, увы, привычной частью политического дизайна. Опасность в том, что трудно понять, когда и где слово может перерасти в дело. Тут никто не дает стопроцентных гарантий”, – резюмирует Маркедонов.