Политическое поле Армении, по мнению местных политологов, пребывает в удручающем состоянии. Пришедшее к власти по итогам «бархатной революции» весной 2018 года правительство Никола Пашиняна за шесть с лишним лет не смогло оздоровить отношения с системной оппозицией. Напротив, они после 44-дневной войны в Карабахе и досрочных парламентских выборов в июне 2021 года приняли откровенно конфронтационный характер.

Власти слабы, но их оппоненты, заседающие в законодательном органе, ещё слабее. Такова внутриполитическая реальность, весьма напоминающая патовую ситуацию. Под указанной слабостью мы понимаем не наличие силовых инструментов в распоряжении кабмина Пашиняна, которыми он, как показали сравнительно недавние волны оппозиционных движений в республике, пользуется довольно умело для сдерживания своих политических противников. Речь о поддержке со стороны избирателя, назвать которую удовлетворительной для себя на данном этапе не могут ни власти, ни оппозиция.

Текущие рейтинги правящей партии «Гражданский договор» (ГД) и её лидера в лице действующего премьера на 15-процентном уровне, как свидетельствуют все последние замеры общественного мнения, — наглядная демонстрация дефицита поддержки граждан. У оппозиции, будь то парламентской или внепарламентской, с кредитом доверия со стороны избирателя дела обстоят ещё хуже. Некоторые опросы сводят такой разрыв в рейтингах между ГД и оппозиционным блоком «Армения» (располагает второй по численности фракцией в Национальном собрании страны) экс-президента Роберта Кочаряна к троекратной величине.

Появление на политической сцене, на её радикальном оппозиционном фланге, движения «Священная борьба» (было создано в апреле 2024 года под названием «Тавуш во имя Родины») во главе с предстоятелем Тавушской епархии Армянской апостольской церкви архиепископом Багратом Гастаняном (Багратом Србазаном) не внесло существенных изменений в общую расстановку сил. Протестное движение с началом осеннего политического сезона продемонстрировало признаки затухания. Лидер «Священной борьбы», собиравший ещё в мае митинги с десятками тысяч их участников (это весьма серьёзное количество для малонаселённой Армении), уже несколько недель не проводит их. Об акциях гражданского неповиновения, которые прошлой весной были в избытке представлены в арсенале «Тавуша во имя Родины», с рестартом протеста в начале октября не упоминается вовсе.

Это не капитуляция оппозиции, но и не взятая ею по тактическим соображениям пауза для накопления критической массы недовольства граждан в отношении власти. Всё, пожалуй, гораздо прозаичнее. У радикальных противников Пашиняна, с ноября 2020 года (окончания 44-дневной войны) категорически требующих его отставки, элементарно не хватает сил и «уличной» поддержки избирателя.

Согласно недавним опросам, на пике своей популярности в мае 2024 года Баграт Србзан мог рассчитывать лишь на порядка 4% голосов в случае проведения парламентских выборов «в ближайшее воскресенье». В июле таковых оказалось уже 1,5%.

Те же замеры общественного мнения выявили, что 50−55% граждан с правом голоса выступают против и властей, и любой другой оппозиционной политсилы и/или вовсе не желают участвовать в выборах.

Оппозиция объясняет своё «бессилие» прогрессирующей апатией граждан к внутриполитической ситуации, не говоря уже об их готовности к активной политической борьбе. Отдельные армянские политологи с оппозиционными взглядами делятся куда более смелыми выводами, не ограничиваясь одной лишь констатацией беспрецедентной за прошедшие с «бархатной революции» годы пассивности сограждан.

 

Возможно, в какой-то момент радикальная оппозиция слишком высоко подняла планку ожиданий со стороны протестного электората, а затем просто не смогла избежать серьёзных для себя репутационных потерь в глазах своего актуального и потенциального избирателя.

Послевоенным обществам в странах, которые столкнулись с болезненными поражениями в военных кампаниях, присуща политическая индифферентность, разочарованность политиками всех рангов. Однако бесконечно долго патовая ситуация на политическом поле Армении длиться не может. Оживление на нём ожидаемо уже в следующем году, предположительно будущей весной, когда до очередных парламентских выборов останется примерно 12 месяцев. На текущем же этапе следует констатировать сорванный оппозицией осенний политический сезон — 2024. Ссылки на пассивность граждан, которых никак не удаётся «расшевелить», — слабое оправдание для оппонентов правительства Пашиняна.

Примечательно, что в соседней Грузии тамошние ярые сторонники евроатлантизма при разглагольствовании о технологиях «расшевеливания» электората на днях использовали весьма обидную для армянских партнёров терминологию. Правда, речь шла о неких предвыборных приёмах задействования местными и центральными властями так называемого административного ресурса. Так или иначе, но «этнонизация» подобных технологий в лексиконе грузинских западников ярко демонстрирует отсутствие у них по меньшей мере чувства политической корректности.

На парламентских выборах в Грузии, прошедших в прошлую субботу, использовалась «армянская карусель». Об этом президент Грузии Саломе Зурабишвили поведала в опубликованном 28 октября интервью Associated Press.

«У нас это почему-то называется „армянская карусель“. Я не знаю, может, в Армении называют это „грузинская карусель“… Это означает, что за некоторое время до выборов у социально незащищённых людей, семей заключённых под разными предлогами изымали удостоверения личности», — рассказала Зурабишвили.

По её словам, это делалось для того, чтобы один и тот же гражданин «с одним удостоверением личности» мог посетить избирательные участки и «проголосовать на разных электронных устройствах», пояснила собеседница американского информагентства.

Рассуждения Зурабишвили об «армянской карусели», по всей видимости, отсылали к практике бывших властей Армении. Выглядело бы странным, когда один из лидеров грузинских евроатлантистов такими заявлениями косвенно обвинил бы правительство Пашиняна в применении «карусельных» технологий. Ведь в Ереване у власти находятся идеологически близкие (во внешнеполитическом плане в том числе) для президента Грузии политики.

Набранные правящей партией «Грузинская мечта» 53,93% практически идентичны достижению армянского «Гражданского договора» в июне 2021-го. Тогда политобъединению Пашиняна неожиданно для многих удалось воспроизводство с результатом в 53,91%. Оппозиция хотя и оспорила в Конституционном суде Армении итоги послевоенных досрочных парламентских выборов, но взяла мандаты и перешла к «позиционной» борьбе.

В соседней Грузии поствыборные события развиваются по иному сценарию, с элементами открытой внутриполитической конфронтации. Условное двоевластие по грузинскому образцу (президент — оппозиционер, премьер — представитель правящей партии) Армении в обозримой перспективе не грозит. Вместе с тем местная радикальная оппозиция имеет худшие стартовые возможности в аккумулировании на улицах Еревана критической массы недовольных результатами выборов граждан, чем это можно было наблюдать в Тбилиси ранее на этой неделе.

Грузинская оппозиция не стала распылять свои силы и мобилизационный ресурс несколькими волнами протеста, как это произошло в Армении после 2020 года (две крупнейшие до сегодняшнего дня такие волны — «Движение сопротивления» весной 2022-го и «Тавуш во имя Родины» / «Священная борьба» весной 2024-го). Таким образом, избежав политического фальстарта и разочарованности своих сторонников в достижимости успеха, прозападные силы в Грузии оказались во многом прозорливее своих идеологических оппонентов в Армении, которые видят её в тесном военно-политическом и экономическом союзе с Россией. Впрочем, признаки затухания протеста проявились и там — практически сразу после многочисленного митинга 28 октября на проспекте Руставели в Тбилиси.

Авор: Вячеслав Михайлов  

Фото: Иллюстрация: Armenia Today

Источник