Проект Тюркского мира уже стал серьезным геополитическим фактором.

В то время как внимание мира приковано к переговорам на высшем уровне между США и Россией, а также между США и Китаем, в тени этих событий Турция продолжает усердно развивать свой проект Тюркского мира.

Последний, будучи «материализованным» в Организации тюркских государств (ОТГ), включающей в себя Турцию, Азербайджан, Узбекистан, Кыргызстан и Казахстан в качестве полноправных членов, а также Туркменистан и Венгрию — в качестве наблюдателей, простирается от Европы до Китая.

Если же обратиться не к политическим, а к этнографическим картам мира, одну из которых недавно презентовал президенту Турции Эрдогану лидер турецких националистов Бахчели, то можно увидеть, что Тюркский мир значительно шире и включает добрую часть территории России.

Тюркский мир изучают в турецких общеобразовательных школах по тем самым картам Тюркского мира, далеко не вчера утвержденным министерством образования страны. На русский язык эти турецкие карты переведены и изданы в книге нижеподписавшегося еще в 2017 году, но российское аналитическое сообщество неизменно нервно реагирует на каждое их очередное появление в публичном пространстве.

Теперь же, после Саммита Организации тюркских государств 12 ноября 2021 года, страны-участницы договорились не только о переводе своих алфавитов на латиницу, не только о терминологическом сближении своих языков «для лучшего взаимопонимания тюркских народов мира», но и о совместной разработке общих учебников тюркской истории, географии и литературы. Которые вряд ли будут излишне комплиментарными в отношении российского и советского прошлого тюркских государств — хорошо если будут нейтральными в своих оценках.

На этом фоне Россия демонстрирует на публике завидное спокойствие в отношении интеграционных процессов Тюркского мира, ограничиваясь, на официальном уровне, напоминаниями о том, что родиной и, следовательно, центром Тюркского мира является российский Алтай. Ну и, заодно, заявлениями в духе того, что «нет ничего плохого в том, чтобы общаться со своими родственниками».

Однако можно констатировать, что провозглашенная Россией после распада СССР зона российских стратегических интересов в значительной мере пересекается с территорией «векового пробуждения тюрок». Именно таким громким эпитетом характеризуют интеграционные процессы Тюркского мира турецкие официальные лица.

Эти процессы идут с ускорением после прошлогодней победы Азербайджана, при прямой поддержке Турции, в Нагорном Карабахе. И пусть лавры посредника остались за Россией, архитектором азербайджанской победы стала именно Турция. В частности, поставленные Турцией Азербайджану беспилотные летательные аппараты (БПЛА) «Байрактар» были провозглашены «оружием победы» и game changer, то есть оружием, «изменившим ход игры» — не только конкретной войны и, но и в целом современной парадигмы ведения боевых действий.

Есть и еще один крупный клиент для турецких БПЛА — Украина, которая к настоящему времени успела не только приобрести, но уже и использовать «Байрактары» в небе над Донбассом. Обеспокоенность незаконным применением Украиной в зоне конфликта БПЛА была выражена российской стороной, а сама тема поставки «Байрактаров» прозвучала в телефонном разговоре между президентами Путиным и Эрдоганом 3 декабря.

Между строк официальных пресс-релизов прочитывается, что российская сторона обратила внимание стороны турецкой на то, что поставки «Байрактаров» были осуществлены Турцией «неадекватному» клиенту. И намекнула, что Турции лучше на этом витке истории воздержаться от дальнейших поставок, которые могут нанести ущерб российско-турецким отношениям. Понятно, что российское руководство рассчитывает на то, что Турция дорожит своими «особыми отношениями» с Россией и «сбавит обороты» на Украине.

Однако действуют ли подобные «уговоры» на Турцию? Заметим, что «особые отношения» Турция строит и с Украиной. Стоит ли рассчитывать на то, что Анкара прислушается к мнению Москвы и последует примеру ответственных поставщиков оружия, которые воздерживаются от продаж странам, которые вовлечены в вооруженные конфликты?

Начнем с того, что БПЛА «Байрактар» в Турции — это больше чем оружие, это символ турецкого превосходства на рынке вооружений, который призван конвертироваться в рост политического влияния страны на мировой арене.

Турецкие БПЛА в своем маркетинге «встают на плечи гиганту» — российскому ОПК, поднимая свою привлекательность тем, что в последнее время широко тиражируются кадры уничтожения не важно, какого возраста и с каким управлением, но российской техники турецкими беспилотниками.

Это способствует повышенному интересу к турецкой продукции со стороны государств — российских антагонистов, включая страны Балтии и ту же Польшу. Про Украину мы и не говорим: она с Турцией достигла соглашения о строительстве совместного предприятия по производству и обслуживанию турецкой техники. Кроме того, среди потенциальных покупателей турецких БПЛА — и те самые страны — члены Организации тюркских государств.

В наши дни турецкие БПЛА претендуют на то, чтобы сыграть для Турции чуть ли не ту же роль, что в свое время сыграла передовая османская осадная артиллерия при взятии Константинополя в 1453 году. Именно со взятием Константинополя государство османов превратилось в Османскую империю, дошедшую впоследствии до стен Вены. Именно со своими беспилотниками Турецкая Республика стремится к превращению себя из региональной в глобальную державу.

Будет ли, с такими «исходными данными», исходя из российской обеспокоенности, Турция «дозировать» поставки своего оружия странам, образующим Тюркский мир, который страна начала усердно строить с распадом СССР? И пусть читатель не думает, что Украина не часть того самого мира. Не говоря уже о прошлой османской принадлежности тех земель, Украина нередко упоминается в качестве возможной страны-наблюдательницы ОТГ, а президент Зеленский и сам всерьез заявляет об «особом историческом характере турецко-украинских отношений». Ничуть не имея в виду при этом картину Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».

Можно подняться от этого «тактического» вопроса конкретных поставок конкретного оружия и на стратегический уровень, задавшись принципиальным для нашей страны вопросом: несут ли интеграционные процессы в Тюркском мире, ставшем к настоящему времени уже геополитическим фактором, угрозу России — как ее интересам, так и территориальной целостности? В конце концов турецкие беспилотники на постсоветском пространстве — это лишь частное проявление турецкой внешнеполитической стратегии.

На протяжении целого ряда лет считалось, что реализация Россией и Турцией совместных стратегических проектов, включая строительство АЭС «Аккую» и «Турецкого потока», поставки систем С-400, создание в Турции совместного предприятия по производству вакцины «Спутник V» и проч., а также наличие у Турции к России серьезного экономического интереса в сферах строительства, туризма и торговли будут способствовать конструктивности в российско-турецком диалоге и балансировать возникающие противоречия. Этот расчет не оправдался в 2015 году, когда турками был сбит российский самолет в небе над Сирией. Однако последующей жесткой реакцией и санкционными мерами России удалось все же принудить Турцию к тому, что было принято в нашей стране в качестве «извинений».

Однако по итогам произошедшего, как можно видеть, у стратегических проектов российско-турецкого сотрудничества если и есть сдерживающая «антиконфронтационная» сила, то она — не безгранична и распространяется лишь на угрозу прямого столкновения. То есть эти проекты не имеют балансирующего эффекта в случае мягкой экспансии, практикуемой Турцией и растянутой на десятилетия.

Российское же «фи» в адрес турок, которое нередко демонстрировалось за последние годы, пока заставляет вспоминать пословицу «А Васька слушает да ест». Отдавая должное турецкой стороне, «турецкий Васька» на протяжении 30 лет с момента распада СССР, воспользовавшись своим историческим шансом, усердно работал над своей национальной идеей и над своим собственным интеграционным проектом, чтобы предложить его доброй половине постсоветского пространства. И, как можно заметить, это предложение турок не просто воспринято с интересом, но и взято «в работу».

Почему постсоветское пространство так стремительно, по историческим меркам, за турецкий проект «зацепилось»?

Если посмотреть в корень этого вопроса, то мы увидим ситуацию, схожую со случаем с турецкими беспилотниками: речь идет о создании «щита», или, если это звучит слишком резко, то «альтернативы» России.

И эта турецкая альтернатива — та реальность, которую России уже сейчас следует принять в качестве данности и конкурировать, но не в плоскости попыток «повлиять на Турцию», над чем размышляют многие политики в Москве. Выражу сугубо личное мнение о том, что нет той самой одной «серебряной пули» или же, делая перефраз в русле российско-турецких отношений, одного «серебряного помидора», который, будучи брошенным Россией в турок, заставил бы Турцию свернуть с намеченного пути.

Конкурировать придется, как это ни прискорбно привыкшим к простым рецептам в плоскости успешности своей собственной национальной идеи, в плоскости демонстрации своих собственных успехов, в плоскости развития своих собственных интеграционных проектов. Мы уже не живем в безальтернативном мире, зажатом в каркас жесткой парадигмы «шаг влево — шаг вправо».

Будем успешными в том, чтобы построить свое, — тогда и турецкий проект будет лишь одной из многих «неопасных» альтернатив. Не сможем — тогда все мрачные прогнозы не только про постсоветское пространство, но и про территориальную целостность РФ выйдут из категории «алармизм» и станут реальностью. Так что, как говорил Черчилль: «Я не могу предложить вам ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота»…

Автор: Иван Стародубцев

13 декабря 2021 г. “Московский комсомолец”